Глава 3

Огонь, появись!

      – Не унывай, – сказал мне Питамакан, допев пес­ню. – Может быть, мы и не погибнем. Прежде всего нам нужно укрыться от дождя. Посмотрим, нет ли пе­щеры там, наверху, у подножья скал.
      Свернув с тропы, мы стали взбираться по крутому склону долины к подножью скал. Нас обдавало водой с кустов, сквозь которые мы прокладывали дорогу. До подножья почти отвесной каменной стены, поднимав­шейся высоко над вершинами сосен, было несколько сот шагов, но когда мы добрались до цели, спустилась ночь. Груда камней преградила нам путь, и мы на секунду приостановились, не зная, в какую сторону идти.
      – Конечно, пойдем по направлению к дому, решил Питамакан и, обогнув uруду обломков, подошел к ска­листой стене.
      Здесь мы нашли маленькую пещеру и заглянули в нее, но было так темно, что мы ничего не могли разгля­деть. Я услышал, как Питамакан потянул носом воздух.
      – Чем здесь пахнет? – спросил он меня.
      – Сыростью и мокрыми листьями, – ответил я.
      – А мне кажется, что здесь пахнет медведем, – прошептал Питамакан.
      Мы оба попятились и отползли подальше от страш­ной пещеры. Дождь перешел в ливень, ветер усили­вался и хлестал по лицу, в лесу стонали и скрипели деревья, с треском падали на землю старые сухие сос­ны. Страшная была ночь.
      – Дальше мы идти не можем, – сказал Питама­кан. – Быть может, я ошибся. Медведи забираются в берлогу не раньше, чем выпадет снег. Вернемся и по­смотрим, есть ли там медведь.
      Мы вернулись к пещере, опустились на колени и, втянув ноздрями воздух, в один голос воскликнули:
      – Киайо! (Медведь!)
      – Но запах слабый, – добавил Питамакан. – Мо­жет быть, он остался с прошлой зимы. Запах медведя держится долго.
      Я промок до костей и дрожал от холода. Щелкая зубами, я проговорил;
      – Войдем!
      Пробирались мы в пещеру ползком, часто остана­вливаясь и прислушиваясь. Вдруг мы наткнулись на кучу сухой травы, веток и листьев, зашуршавших под нашими руками.
      – Брат, мы спасены! – радостно воскликнул Питамакан. – Медведь здесь был и приготовил себе постель на зиму; в месяц Падающих Листьев они всегда гото­вят себе постель. Но сейчас его тут нет. А если он при­дет, мы закричим и спугнем его.
      Ползая по пещере, мы ощупывали стены и потолок пока не убедились, что наше новое жилище очень неве­лико. Затем мы зарылись в сухую траву и листья, при­жались друг к другу и вскоре перестали дрожать.
      Согревшись, мы заговорили о наших злоключениях, придумывая, как нам выпутаться из беды. Мы решили идти по следам наших врагов и, отыскав их лагерь, разработать дальнейший план действий; быть может, нам удастся вернуть все, что они у нас отняли.
      Мы заснули. Проснувшись первым, я увидел, что идет снег. Я растолкал Питамакана, и мы вдвоем под­ползли к выходу из пещеры. Снежный покров был тол­щиной в четверть метра, и снег падал такими густыми хлопьями, что я едва мог разглядеть вершины ближай­ших сосен. Было не холодно, – быть может, два-три градуса ниже точки замерзания, но наша сырая одежда прилегала к телу, словно ледяной чехол. Щелкая зу­бами, мы уползали в глубь пещеры.
      – Теперь, когда выпал снег, не имеет смысла оты­скивать кутенаи, – сказал я.
      – Верно! – согласился Питамакан. – Они увидят наши следы на снегу и быстро нас догонят.
      Он замолчал и даже не хотел отвечать на мои вопросы. Притих и я, но не надолго. Тревога моя возра­стала с каждой минутой, я не мог молчать.
      – Не лучше ли нам сейчас же отправиться в путь? – предложил я. – Попробуем перевалить через горный хребет.
      Питамакан покачал головой.
      – Ни один человек не может перевалить через горы, пока не настанет лето. Нас застигла зима. Смотри, здесь снег доходит нам до колен, а там, наверху, мы увязнем по самые плечи.
      – Ну, значит, мы здесь умрем! – воскликнул я.
      Вместо ответа он снова затянул песню койота. Глухо и заунывно звучал его голос в маленькой низкой пеще­ре. Несколько раз пропел он эту охотничью песню. Мне стало жутко, я хотел, чтобы он перестал петь, но, вгля­девшись в его лицо, я увидел, что он сосредоточенно о чем-то думает. Быть может, пение помогало ему со­браться с мыслями. Наконец он оборвал песню и с улыбкой повернулся ко мне.
      – Теперь я знаю, что мы должны делать!
      – Что же? Говори скорей, – попросил я.
      Вместо ответа он задал мне вопрос:
      – Как по-твоему, в чем мы больше всего нуж­даемся?
      – Конечно, в пище, – ответил я. – Я умираю с го­лоду.
      – Я так и знал, что ты это скажешь! – воскликнул Питамакан. – Вы, белые, только и думаете что о еде! Утром вы едите, в полдень едите и на закате солнца снова наедаетесь доотвалу. Если случится вам пропу­стить обед или ужин, вы говорите, что умираете с голо­ду. Нет, брат, сейчас мы не в пище нуждаемся. Мы мо­жем жить без пищи недели две-три, а длинный пост нам не повредит.
      Я ему не поверил: я думал, что человек может про­жить без пищи лишь несколько дней.
      – Да, не мясо нам нужно, а огонь, – продолжал Пи­тамакан. – Мы умрем, если выйдем из пещеры и промок­нем, а потом негде будет согреться и высушить одежду.
      – Ну что ж? Придется нам лежать здесь и ждать, пока снег не стает, – сказал я. – Без кремня и огнива нам не добыть огня.
      – Тогда мы пролежим здесь до лета. Эта страна не похожа на наши равнины. У нас снег выпадает и тает несколько раз в течение зимы, а здесь снежный покров лежит всю зиму, пока не уйдет Творец Холода, побеж­денный солнцем.
      Он был прав. Я вспомнил, как дядя говорил мне однажды, что Скалистые горы преграждают теплому ветру «чинук» путь на запад. Тогда я придумал другой план.
      – Пойдем к кутенаи и попросим их дать нам при­станище.
      – Они нас отколотят и прогонят, а может быть, убьют. Нет, к ним мы не пойдем, – решительно сказал Питамакан. – Не унывай, огонь мы добудем.
      Угадав мои мысли, он добавил:
      – Я вижу, ты не веришь, что я могу сделать огонь. Ну так слушай! Огонь у нас был задолго до того, как пришли вы, белые, и принесли нам кремень и огниво. Я никогда не видел, как индейцы добывали его по ста­рому способу, потому что мой народ получил кремни от белых еще до моего рождения. Но я частенько слы­шал рассказы стариков и думаю, что мне удастся до­быть огонь. Это очень просто. Ты берешь маленькую сухую твердую палочку длиной с древко стрелы и вра­щаешь ее, держа между ладонями, или захлестнув те­тивой лука, быстро двигаешь лук, как пилу, заставляя палочку вращаться. Конец ее вставляется в отверстие, просверленное в куске сухого дерева. Вокруг этого от­верстия нужно положить куски сухой березовой коры. Вращающаяся палочка нагревает куски коры, и они загораются.
      Хотя я и плохо понял это объяснение, но мне пока­залось, что Питамакан и в самом деле может добыть огонь. Он решил сделать эту попытку, когда кончится снегопад. Он боялся, что мы заболеем, если будем бро­дить по лесу, с ног до головы облепленные снегом.
      В медвежьей берлоге мы пролежали целый день. К вечеру облака рассеялись, но стало гораздо холоднее. К счастью, одежда наша высохла; однако мы дрожали от холода и ночью не сомкнули глаз.
      В темноте мы услышали тихие шаги по снегу. Какое-то животное пробиралось к нашей пещере. Что если это медведь, вспомнивший о своей теплой постели! Мы перешептывались, прислушиваясь к шагам. Черного медведя мы не боялись: эти трусливые животные никогда не нападают на человека. Но, быть может, хозяином пе­щеры был не черный медведь, а гризли! Мы оба наслу­шались рассказов об этом страшном звере. Прошлым летом одна женщина пошла в лес по ягоды и была рас­терзана гризли.
      Когда шаги приблизились к пещере, мы с Питамаканом стали кричать во все горло. Орали мы до хрипо­ты, потом умолкли и стали прислушиваться. Все было тихо. Зверь, испугавшись нас, ушел, но мы не могли за­снуть: мы боялись, что гризли бродит где-нибудь по­близости и, чего доброго, ввалится в нашу пещеру.
      Рассвело, но солнце долго еще не показывалось из-за гигантских горных вершин, которые преграждали нам путь к равнинам. Мы устали лежать неподвижно, нам очень хотелось выйти из пещеры и размять ноги, но мы терпеливо ждали, пока солнечные лучи не согре­ют воздуха. Накануне я был голоден, как волк, а сейчас почти не чувствовал голода, и Питамакан мне сказал, что скоро я и думать не стану о еде.
      – Но не можем же мы ничего не есть до самого лета! – воскликнул я.
      – Конечно, не можем. Как только я добуду огонь, мы пойдем на охоту, а потом устроим удобное жилище. О, скоро мы здесь заживем, как у себя дома!
      – А кутенаи? – возразил я. – Они придут и прого­нят нас или убьют.
      – Сейчас кутанаи спешат уйти подальше от горного хребта. Сюда они зимой не вернутся.
      Мы подползли к выходу из пещеры и убедились, что ночью нас действительно посетил медведь. Он прошел вдоль скалистой стены и остановился перед пещерой, а затем, испуганный нашими воплями, убежал в лес. По отпечаткам лап на снегу мы определили, что это был не гризли, а черный медведь, и вздохнули свободнее: сле­дующую ночь мы могли спать спокойно.
      Мы оба были одеты по-летнему. Я щеголял в кожа­ных штанах и фланелевой рубахе. Питамакан – в гет­рах из бизоньей кожи, штанах и такой же рубахе, какая была на мне, он получил ее в подарок от Тсистсаки. Не было у нас ни курток, ни носков, ни нижнего белья. Куртку заменяло нам одеяние, напоминавшее шинель с капюшоном и доходившее до колен. Оно было сшито из белого одеяла.
      Я сказал Питамакану, что нам холодно будет ходить по снегу, так как ноги наши защищены только мокаси­нами из тонкой кожи.
      – Этой беде можно помочь, – отозвался Питамакан.
      Он снял верхнюю одежду и оторвал от нижнего ее края несколько длинных полос. Я последовал его при­меру. Мы обернули ступни этими полосами и натянули мокасины.
      Проваливаясь по колено в снег, мы сбежали по склону долины и вошли в лес. Здесь снег был не такой глубокий, но ветви сосен гнулись под тяжестью снеж­ного покрова. Мы набрели на следы оленя и лося, вско­ре увидели красивого белохвостого оленя, с любопыт­ством на нас смотревшего. Олень был такой большой и жирный, что я снова почувствовал голод и жалобно протянул:
      – Хаи-йя!
      Питамакан меня понял.
      – Не грусти, – сказал он, провожая глазами живот­ное, которое убегало, помахивая хвостом, словно фла­гом. – Не грусти, завтра мы поедим жирного мяса – завтра или послезавтра.
      Этому обещанию я не поверил, но вопросов задавать не хотел и молча побрел дальше. Спускаясь к реке, мы видели несколько оленей и много лосей. Должно быть, после снежной бури крупная дичь бежала с гор в долины.
      Река не замерзла, и не было снега на длинных каме­нистых отмелях. Мы приступили к поискам орудий, не­обходимых для добывания огня. Прежде всего нам ну­жен был нож. В доисторические времена предки наши – мои и Питамакана – искали остро отточенные камни среди речных и ледниковых наносов. Мы с Питамаканом искали «камень, похожий на лед», – так называют черноногие обсидиан. Я часто видел маленькие блестя­щие наконечники стрел, выточенные из обсидиана, но никогда не видывал неотделанных камней. Вот почему Питамакан нашел большой кусок обсидиана на той са­мой отмели, по которой я прошел несколько раз. Этот кусок, ржаво-черного цвета, напоминал по форме фут­больный мяч и был покрыт какими-то беловатыми пят­нами. Я не верил, что мы нашли обсидиан, но Питама­кан разбил шар и показал мне сверкающие осколки.
      Он никогда не видал, как делают из обсидиана ножи и наконечники для стрел, но из рассказов стариков по­черпнул много полезных сведений и теперь решил ими воспользоваться. Вооружившись камнем вместо молот­ка, он начал осторожно постукивать им по одному из обломков и в конце концов расщепил кусок обсидиана на несколько тонких заостренных пластинок, или слоев, Подобрав остальные куски и сложив их в кучу под на­висшими ветвями сосны, мы отправились разыскивать сухое дерево. Знали мы, что найти его нелегко, так как незадолго до снегопада шел дождь. Побродив около часа, мы спугнули стаю тетеревов, приютившихся под верхушкой упавшего дерева. Птицы вспорхнули и рас­селись на ветках большой сосны. Снова я почувствовал голод, и сейчас мне представился случай его утолить.
      – Давай наберем камней и попробуем убить хоть одного тетерева, – предложил я.
      Мы побежали к реке и, набрав камней в полы оде­жды, вернулись к дереву. Птицы еще не улетели, и мы стали бросать камни в ту, что сидела на нижней ветке. Напряженно следили мы за полетом камней и жалобно стонали: «Аи-йя!», когда наши снаряды пролетали мимо.
      Должен сказать, что в метании камней индейские подростки менее искусны, чем белые мальчики. Они при­выкли пользоваться другим, лучшим оружием – луком, из которого их учат стрелять с раннего детства. Вот почему Питамакан вскоре отдал мне все оставшиеся у него камни.
      Правда, снаряды мои не попадали в цель, но неко­торые ударялись в ствол дерева или со свистом проле­тали меж ветвей. Однако птица сидела спокойно и один только раз взмахнула крыльями, когда камень задел сук под ней. Но последним снарядом я ее подшиб. Она спустилась на самую нижнюю ветку, а мы помчались к де­реву и радостными криками спугнули остальных тетеревов.
      Раненая птица, посидев секунду на ветке, вспорхнула и опустилась на лужайку. Питамакан рванулся вперед и уже протянул руку, чтобы схватить ее, но тетерев взмахнул крыльями, полетел и опустился на снег шагах в пятнадцати от него. Мы пустились в погоню. Птица была ранена – она раскрывала клюв, головка ее све­шивалась на бок, и мы не сомневались, что добыча от нас не уйдет. Но не тут-то было! Как только мы к ней подбежали, птица снова вспорхнула и снова опустилась на снег в ста шагах от нас. Это повторялось несколько раз. Птица привела нас к речке и перелетела на другой берег. Недолго думая, мы последовали за ней. Тут было мелко, но мы промокли до пояса. За это время птица успела нас далеко опередить и вскоре скрылась из виду.
      Мокрые и несчастные, стояли мы на снегу и грустно смотрели друг на друга. Я был так опечален, что не мог выговорить ни слова.
      – Ничего не поделаешь! Идем, – сказал наконец Питамакан. – Мы должны найти сухое дерево и разве­сти костер, чтобы высушить одежду.
      Он направился к подгнившей сосне и отломил твер­дый сухой сук длиной в четверть метра. Эта палка го­дилась для сверла; она была приблизительно вдвое толще карандаша. На этот раз нам посчастливилось, и мы развеселились. Я сел на берегу реки и стал обтачи­вать конец палки. Сначала я тер его шероховатым кам­нем, потом скреб пластинкой обсидиана. Хрупкие пла­стинки ломались у меня в руках, пока я не научился обращаться с ними осторожно.
      Тем временем Питамакан искал кусок сухого дере­ва, в котором следовало сделать отверстие для сверла. От стариков он слыхал, что дерево должно быть твер­дое, а из твердых пород здесь росла только береза.
      Когда я обточил сверло, Питамакан еще не нашел ничего подходящего, а я рад был принять участие в поисках, так как окоченел, сидя на одном месте. Мы бродили вдоль реки, заходили в лес, осматривали чуть ли не каждое мертвое дерево. Но нам попадались толь­ко подгнившие березы, а гнилое дерево не годилось для нашей цели. Совершенно случайно мы нашли то, что искали. Под выступом скалы, защищенной от дождя, лежал большой кусок березы, срезанный, по-видимому, бобрами. В длину он был около метра и около четверти метра в диаметре. Долго мы терли шероховатым кам­нем поверхность его, пока не сгладили всех неровностей на пространстве нескольких квадратных сантиметров. Затем пластинкой обсидиана провертели в нем малень­кую дырочку. Работа шла медленно, так как стекловид­ные пластинки ломались. К концу дня мы просвер­лили дырку и решили тотчас же испытать наши инстру­менты.
      Мы подобрали несколько кусков сухой березовой коры, и я расщепил их на волокна. Питамакан вставил острие сверла в дырку, а тупой конец зажал между ла­донями; вокруг дырки и острия мы положили волокна коры.
      – Огонь, появись! – воскликнул Питамакан.
      Вдавливая острие в дырку, он быстро начал вращать сверло между ладонями. Но дым не показывался. Что-то было неладно. Питамакан выдернул сверло, и мы ощу­пали и дырку и острие. Дерево нагрелось. Я предложил вертеть сверло по очереди как можно быстрее. О, с ка­кой тревогой ждали мы результатов! Появится огонь или не появится? От этого зависела наша жизнь. Нако­нец у нас онемели руки, больше мы не в состоянии были вертеть палку. С отчаянием посмотрели мы друг на дру­га. Попытка закончилась неудачей. Надвигался вечер. Одежда наша начала замерзать на нас; от пещеры, слу­жившей нам убежищем, мы были отделены рекой.
      Положение казалось безнадежным; я сказал об этом Питамакану. Он не ответил ни слова и рассеянно смо­трел вдаль.
      – Все кончено, – проговорил я. – Здесь нам придет­ся умереть.
      Снова он ничего не ответил, даже не взглянул на меня, и я с ужасом подумал: «Уж не сошел ли он с ума?»

Оглавление - Глава 4




Free Web Hosting