Друг черноногих
Джеймс Шульц и его повести
Послесловие к книге
"Ловец орлов" и другие повести"
Москва, 1991
Джеймс Шульц и его повести
Послесловие к книге
"Ловец орлов" и другие повести"
Москва, 1991
Литературное наследие замечательного американского писателя Джеймса Шульца известно советскому читателю далеко не достаточно.
Джеймс Уиллард Шульц родился в Бунвилле (штат Нью-Йорк) 26 августа 1859 г.
«Родные мои, – вспоминал впоследствии он, – принадлежали к старому гордому пуританскому роду». Однако рутина размеренной жизни маленького городка Новой Англии с детских лет претила любознательному и живому мальчику. Шульц любил лес и реку, ружье и удочку. «С ранней юности, – писал он, – я чувствовал себя счастливым только в большом лесу...».
Официальные школьные премудрости его не увлекали. Другое дело – книги о путешествиях. Только что кончилась гражданская война, когда Север воевал против Юга. Молодая американская нация неудержимо устремилась на Запад. М.Льюис, Д.Кларк, Д.Кэтлин становятся любимыми авторами Шульца.
Однако после школы по настоянию родителей, мечтавших о его карьере офицера, молодому Джеймсу пришлось заниматься в Пикскил милитари академи, готовившей к поступлению в Уэст Пойнт – высшее офицерское училище США.
Но желание увидеть собственными глазами Запад его не оставило. И вот в 1877 г. он добился разрешения у матери и опекуна на поездку за Миссисипи для охоты на бизонов при условии возвращения осенью и продолжения учебы. Как признавался Д.Шульц, «я не сдержал своего слова: свободная жизнь на Западе привела меня в восторг, и я не смог вернуться обратно». На территории нынешнего штата Монтана он встретился с индейцами-черноногими и навсегда связал себя с ними: сначала как член одного из этих племен – южных черноногих, пикуни (пиеган), затем как автор многочисленных повестей на сюжеты из их жизни.
Время, когда Шульц прибыл к индейцам северных прерий, было переломным в их жизни. Весной 1879 г. поредевшие стада бизонов – основы жизни и благосостояния кочевых индейских племен – стали покидать пределы Канады и предгорья Скалистых гор. Однако южнее Миссури, где обосновался Шульц, бизонов было еще много. Он успел увидеть своими глазами и принять участие в знаменитой конной охоте индейцев на бизонов – охоте, по-спортивному захватывающей и очень опасной. Выбрав удобный момент, всадники во весь опор мчались на специально обученных лошадях вслед за бизонами, стреляя из луков и ружей. Нередко лошадь ломала ноги в норах грызунов, которыми были усеяны прерии, и всадник падал и получал тяжелую травму или погибал. Иногда раненый бизон бросался на охотника и поднимал его на рога. Пережитые в прериях приключения позднее нашли отражение на страницах повестей Шульца и сообщили его книгам неповторимую достоверность и особый колорит.
Друзья Шульца – Джозеф Кипп и Хью Монро – ввели его в состав племени пикуни, он женился на индианке Мутси-авотан-аки – Женщине С Хорошим Щитом (в автобиографической повести «Моя жизнь среди индейцев» она поэтично описывается автором под именем Нэт-а-ки как «лучшее из действующих лиц» его повествований).
Длинные зимние вечера Шульц проводил в вигвамах Монро и его индейских друзей. «Я хотел узнать этот народ, – подчеркивал Шульц, – узнать как следует, и я считал, что единственный путь для достижения этой цели – пожить некоторое время их жизнью». У костров в вигвамах вместе с Шульцем собирались слушать истории о былых подвигах многочисленные гости: и старики, вспоминавшие свою молодость (среди них герои будущих книг Шульца – в их числе Апок, Черная Выдра, Апси), и индейская молодежь, жадно слушавшая о прошлом.
Видимо, успел Шульц участвовать и в военных походах черноногих (ведь последний набег пикуни на их основных врагов – кроу состоялся в 1885 г., т. е. через шесть-семь лет после того, как, по собственным словам Шульца, «он стал индейцем»). Весь ритуал подготовки воинов-пикуни к походу, «потение в священном вигваме», чувства и переживания молодого воина в бою, идущего навстречу смертельной опасности, описаны им с исчерпывающим знанием дела, с высокой степенью реализма, явно питавшегося личными впечатлениями.
Как сообщал сам Шульц, финансовой основой его «индейских дел» было участие в торговле мехами (шкурами бизонов, бобров волков и других животных) с индейскими племенами, а также и в таком высокодоходном, но морально уязвимом деле, как торговля спиртным. «Я не оправдываю торговлю виски, – позднее каялся сам Шульц. – Спаивание индейцев – зло, чистое зло, и никто лучше нас не понимал этого, когда мы разливали зелье... Во всем этом деле была лишь одна смягчающая зло черта... По сравнению с различными правительственными чиновниками и группами политиканов грабившими индейцев и вынуждавшими их умирать от голода в резервациях после исчезновения бизонов, мы были просто святыми».
После того как в 1883 г. бизоны неожиданно (как для индейцев так и почти для всех белых) были истреблены, Шульц начинает вести полную скитаний жизнь: в качестве проводника по лицензии он сопровождает охотничьи экспедиции, обследует горы и дает им названия, участвует в организации национального парка Глейшер. Драматичным для него стал 1903 г., когда умерла Мутси-авотан-аки, а Шульцу, обвиненному в неразрешенной охоте на горных баранов, чтобы избежать тюрьмы, пришлось бежать в Канаду, а затем скитаться по другим штатам США. В Монтану он смог вернуться только в 1915 г.
Но именно в эти годы испытаний Шульц начинает писать. Накопленные впечатления о жизни, быте и военных подвигах индейцев, их мифологии начали кристаллизоваться в его многочисленных коротких повестях. Большую роль здесь сыграл другой замечательный знаток индейцев – Джордж Гриннелл, который в издательстве «Форест энд стрим» сначала опубликовал беллетризированные воспоминания Шульца под псевдонимом У. Андерсон. Первоначально они вышли отдельными выпусками под названием «В палатках черноногих». Затем повести Шульца стали публиковаться как самостоятельные книги.
Постепенно у Шульца сложился ряд характерных художественных приемов: рассказ от первого лица, придающий событиям особую достоверность, динамичное и быстрое развитие сюжета, обилие этнографических описаний индейского быта, привычек, традиций, обычное десяти-двенадцатизвенное членение повести.
К американскому читателю (прежде всего молодому) пришел целый мир индейцев Шульца, с их стремлением к чести, подвигам, благу своего племени – живых людей, иногда даже слегка идеализированных, но всегда выписанных сочно и ярко, на фоне величественной природы американского Запада.
«Широко раскинувшиеся побуревшие прерии; далекие крутые холмы с плоским верхом; за ними огромные горы с синими склонами и острыми вершинами, покрытыми снеговыми шапками; запах полыни и дыма костров лагеря; гром десятков тысяч копыт бизонов, бегущих по твердой сухой земле; протяжный тоскливый вой волков в ночной тишине – как я любил все это!» – с болью восклицал Шульц, когда юность стала невозвратным прошлым и деятельность белого человека – «страшного разрушителя» – превратила многие районы прежде плодородных прерий в сухую полупустыню.
Среди книг Шулъца несколько особняком стоит его первая, автобиографическая повесть. Прежние комментаторы биографии Шульца уже отмечали, что многие события, которые он описывает как достоверно происшедшие на его глазах, в действительности он видеть не мог – следует еще раз напомнить, что в прериях Монтаны он появился только в самом конце 70-х годов XIX в. Однако сила художественного воображения, знание прошлого индейцев, собственные впечатления сделали написанные страницы достоверными и убедительными. История и быт черноногих в 30–70-х годах XIX в. изображены колоритно и ярко.
Умер 88-летний Д.У.Шульц 11 июня 1947 г., получив в США признание как писатель по индейской тематике, но в основном как писатель, интересный для юношества, – взрослая и практичная Америка особо острого интереса к его творчеству не проявила. Между тем книги Шульца не только учили добру, чести, верности долгу. Они – интереснейший и во многом уникальный источник знаний о прошлом североамериканских индейцев, своеобразная энциклопедия жизни индейских племен Запада Северной Америки в XIX в. Пером Шульца воссоздавались обычаи и прошлое навахов, пуэбло-тэва, кроу, гровантров и других народов, населявших США и Канаду от реки Саскачеван до Мексики, на территориях провинций Альберта и Саскачеван, штатов Монтана, Вайоминг, Колорадо и Нью-Мексико. И конечно, среди этих индейских племен наибольший интерес у Шульца вызывали племена Конфедерации черноногих, с которыми он связал свою жизнь, приняв индейское имя Ап-и-кун-и.
Черноногие в XIX в. – типичный индейский народ прерий, конных охотников на бизонов. Бизоны – основа его благосостояния. Охота регламентировалась строгими правилами, нарушение которых каралось в условиях племенной демократии строго, невзирая на заслуги провинившегося.
«И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности и простоте... – отмечал Фридрих Энгельс, характеризуя племенную демократию индейцев. – Все вопросы решают сами заинтересованные лица, и в большинстве случаев вековой обычай уже все урегулировал. Бедных и нуждающихся не может быть – коммунистическое хозяйство и род знают свои обязанности по отношению к престарелым, больным и изувеченным на войне. Все равны и свободны, в том числе и женщины».
Весь материал книг Шульца прекрасно иллюстрирует это наблюдение Энгельса. Хотя в племени уже появляются более состоятельные люди (их богатство в основном составляют табуны лошадей, добытые во время военных походов), ниже определенного уровня благосостояние черноногих (пока были бизоны) не опускалось. Сироты Апок и его сестра Питаки, например, хотя и были вынуждены есть жилистое мясо, но никогда по-настоящему не голодали.
Шульц показывает, как постепенно у черноногих начинают образовываться элементы наследственной власти. Хотя, пока каждый взрослый мужчина в племени был воином, первобытная демократия была еще в полном расцвете, у черноногих стало расти влияние отдельных вождей. В ряде повестей Шульца хорошо раскрыты авторитет и влияние в первой трети XIX в. Одинокого Ходока – великого вождя клана Короткие Шкуры и всего племени пикуни. По словам индейца Апока, «все относились к нему с любовью и уважением, потому что был он человеком смелым, справедливым, добрым и всегда помогал беднякам». Вместе с тем в «Ловце орлов» говорится о громадном вигваме Одинокого Ходока, а в «Моей жизни среди индейцев» рассказывается о ручных медведях-гризли, которые одно время охраняли жилище вождя.
Как уже отмечалось, у черноногих начинает образовываться и наследственная власть. Так, Черная Выдра – сын военного вождя пикуни Одинокого Бизона – идет дальше своего вспыльчивого и своенравного отца и под именем Вигвамного Шеста становится на рубеже 70 – 80-х годов вождем всего племени пикуни.
В жизни индейцев прерий большое место занимал культ Солнца, связанные с этим верования в «тайных помощников» – духов, священные пляски, которые должны были обеспечить удачу на охоте и в бою и вообще благосостояние племени. Большую роль в делах племен играли союзы или братства воинов, без поддержки которых вожди племен не могли начинать никаких важных дел. Шульц подробно и правдиво изображает обсуждение заключения мира с кроу, для чего потребовалось согласие основных военных братств пикуни.
В дальнейшем, при падении авторитета военных братств, некоторые вожди приобретают особую власть и начинают применять к членам племени открытое насилие – таков, например, изображенный Шульцем вождь кайна Телячья Рубашка, которого ненавидело и боялось все племя.
Книги Шульца, наконец, уникальный источник по всей истории того сложного политического образования индейцев, которое в литературе получило название «Конфедерация черноногих». Как сообщает Шульц (и современная наука это подтверждает), черноногие делились на три родственных племени: сиксика (собственно черноногие, или блэкфут), кайна (блад) и пикуни (южные черноногие, или пиеганы).
Здесь уместно сказать о названиях этих племен. Если с сиксикой все ясно – это дословный перевод слова «черноногие», то кайна, по словам Шульца, переводится как «много вождей». Сиксика и кайна – это самоназвания племен. В англоязычной литературе (и в некоторых повестях Шульца) употребляется и другое название кайна – блад, что переводится как «кровь», «кровавый». Это название было дано индейцами кри. Некоторые исследователи считали, что так их называли из-за любви к красной ритуальной раскраске. Во всяком случае сами кайна так себя не называли.
Еще сложнее с названием южных черноногих. Ему повезло еще меньше, чем другим племенам Конфедерации. Именно Шульц сообщает нам самоназвание племени (пе-кун-ни или пикуни, что означает «в пышные одежды разодетые»). В англоязычной литературе (а вслед за ней и в солидных трудах советских ученых, включая даже последний энциклопедический справочник «Народы мира») это название заменено другим – пиеганы. Происхождение этого слова выводят от названия кожаных накидок, не имевших украшения. Д.Шульц не был согласен с таким толкованием и доказывал, что слово «пиеганы» – просто искаженная передача самоназвания племени пикуни.
Конфедерация черноногих имела богатую и славную историю. Современные исследователи считают, что в далеком прошлом черноногие занимались земледелием и охотой в долине реки Ред-Ривер, западнее Великих озер. Передвинувшись затем в юго-западном направлении, они углубились в глубь прерий. Конная охота на бизонов стала их основным занятием.
В ходе успешной борьбы с враждебными им племенами ассинибойнов, кроу, снейк и кри черноногие овладели обширной и богатой охотничьей территорией от реки Саскачеван (Канада) до реки Йеллоустон (США) – почти 400 миль длиной и 350 шириной.
Как пишет американский знаток истории индейцев Кларк Уисслер, «китайцы, чтобы сдержать своих врагов, должны были построить стену, в то время как черноногие нашли много более эффективное препятствие, воздвигнутое самой природой еще до того, как они появились в своем отечестве... Здесь они стояли спиной к Скалистым горам, лицом – на восток. Они имели мало оснований бояться нападения с запада, потому что эти крутые, суровые, почти непроходимые горы сдерживали агрессоров».
Первые белые, познакомившиеся с черноногими в середине XVIII в., отмечали, что последние уже имели лошадей. На белых (это были преимущественно торговцы мехами) произвели сильное впечатление дисциплина и авторитет вождей в племенах Конфедерации черноногих, а также чистота и деловитость в их лагерях.
Особо интересно то, что, как считают американские историки, черноногие при первых контактах с белыми (около 1750 г.) еще не имели огнестрельного оружия и других европейских товаров. И, несмотря на это, Конфедерация уже установила контроль над обширными прериями, примыкающими с востока к Скалистым горам, и успешно воевала с ассинибойнами и кри, которые получили ружья раньше у английской Компании Гудзонова залива.
В какой-то мере эти сведения не совсем совпадают с тем, что сообщил Шульцу его индейский рассказчик Черная Выдра (вождь Вигвамный Шест). Успешное наступление на врага связывалось ими главным образом с приобретением черноногими огнестрельного оружия. В действительности же, несмотря на тяжелые потери, черноногие одержали верх прежде всего в результате лучшей дисциплины, сплоченности и взаимной поддержки трех родственных племен. «Если несчастия и тяжелые удары необходимы, чтобы сделать народ великим, – писал Уисслер, – то племена черноногих должны были соответствовать этому».
Хотя воины черноногих на первых порах имели только лук со стрелами, копья и боевые дубинки, они превзошли противника в дисциплине, искусстве верховой езды и конной тактике. А после того как черноногие (примерно в течение 20 лет после 1750 г.) смогли приобрести у белых торговцев достаточно ружей, они стали воевать со своими противниками еще успешнее. Это скоро почувствовали ассинибойны и кри – их главные враги на востоке и севере. Что же касается кроу на юге, то, как сообщал сам Шульц, черноногие оттеснили кроу за реку Йеллоустон еще в 1743–1745 гг., т. е. до получения огнестрельного оружия.
Отряды пикуни стали совершать набеги даже на запад от Скалистых гор, где местные племена еще плохо были вооружены. Исследователи считают, что наибольшего могущества Конфедерация черноногих достигла к 1830 г., т. е. именно тогда, когда разворачивается действие в большинстве повестей Д. Шульца. К этому времени на район проживания черноногих начинает усиливаться натиск белых. Однако первые попытки Американской меховой компании вторгнуться на их территорию не были удачными, Конфедерация черноногих еще обладала достаточной силой, чтобы противостоять агрессии.
Как сообщал Кэтлин, в ответ на самовольное проникновение белых охотников, состоявших на службе Компании, «черноногие незамедлительно сообщили Компании, что, если ее люди будут ловить бобров в их стране, они будут убиты, где бы их ни встретили».
В схватках с белыми охотниками, в частности, громкую славу получил Орлиные Ребра, знаменитый воин черноногих, с гордостью носивший свой почетный головной убор воина, сделанный из рогов бизона, – такое убранство носили, по словам Кэтлина, храбрейшие из храбрых.
Потеряв ряд своих охотников, Компания посчитала более выгодным приобретать шкуры бобров у самих индейцев, расплачиваясь с ними товарами по установленной таксе. Именно о такой торговле подробно и с исчерпывающим знанием дела пишет Шульц в своих повестях (см., например, «Ловец орлов»; «Моя жизнь среди индейцев».)
Большой интерес представляет вопрос: какова же была численность черноногих в годы, когда они достигли своего наивысшего могущества? Точных данных здесь нет, подсчеты различных наблюдателей расходятся весьма существенно. Так, майор Пилчер, который долгое время был правительственным агентом на Западе, считал, что черноногих (включая все связанные с Конфедерацией племена) приблизительно 60 тыс. человек. Д.Кэтлин сообщал в 1832 г., что лучшие информаторы из торговцев определяли численность черноногих (вместе с подчиненными им племенами) приблизительно в 40 тыс. человек. Подсчеты же самого Кэтлина еще более уменьшали эту цифру. Он делил черноногих на четыре группы или семейства: пиеганы (500 палаток), собственно черноногие (450 палаток), блад (450 палаток) и Короткие Шкуры (250 палаток). Считая на палатку в среднем 10 человек, Кэтлин определял численность этих четырех групп около 16500 человек.
Очень интересно, что клан Короткие Шкуры – тот самый клан, с которым был так тесно связан Д.Шульц, – Кэтлин выделял в отдельное племя (хотя в общем это неправильно – Короткие Шкуры, часто предпочитавшие летом кочевать отдельно, входили в племя пикуни). Во внимании Кэтлина к Коротким Шкурам можно видеть могущество этого клана во всем племени пикуни: недаром верховный вождь племени, Одинокий Ходок, принадлежал именно к нему.
При анализе состава всей Конфедерации Кэтлин особо отмечал гровантров (430 палаток). Еще 470 палаток он относил к мелким племенам, действовавшим под контролем черноногих. Следовательно, общую численность Конфедерации Кэтлин определял в 24500 человек, что объясняет продолжительною гегемонию черноногих на такой обширной охотничьей территории. С этим же можно связать и пусть несколько завышенное (Лига ирокезов в свое время на востоке Америки, например, вряд ли была слабее!), но весьма высокое мнение Кэтлина о черноногих как, «вероятно, наиболее могущественном индейском племени на всем континенте».
Однако в 1836 г. на лагеря индейцев Запада обрушилась эпидемия оспы, занесенной белыми. Некоторые исследователи считают что в результате этой катастрофы вымерла почти половина племени. В 1845 и 1857 гг. эпидемии повторились. Говорили, что оспа – «это наиболее смертоносное оружие белых».
В не меньшей степени черноногим нанесло удар другое пришедшее от белых страшное зло – распространение спиртных напитков. Торговцы спаивали индейцев. Они, пишет Уисслер, «уговаривали индейскую молодежь не слушать своих вождей, и в итоге строгое племенное правление пало, широко распространились проституция и другие эксцессы всякого рода».
В книгах Шульца правдиво показаны гибельные последствия для племени распространения занесенных белыми болезней (туберкулеза и др.), а также пьянства индейцев. Многие эпизоды повестей говорят об этом («Ловец орлов»; «Моя жизнь среди индейцев», и др.).
В результате силы черноногих были подорваны, и они теперь гораздо слабее сопротивлялись натиску белых, который все усиливался.
В одной из своих (пока не переведенных у нас) повестей Шульц сообщает об избиении в 1842 г. кайна, предпринятом агентами Американской меховой компании А.Чардоном и А.Харвеем. Заподозрив индейцев этого племени в похищении двух лошадей, они под предлогом торговой сделки заманили в Форт-Маккензи трех вождей. Харвей приказал убить главного вождя, а ничего не подозревавших кайна, толпой собравшихся перед фортом, обстрелять из пушки. Вместе с воинами было убито много женщин и детей. Раненые были зверски добиты ножами. Всего погибло 30 человек.
После этого нападения кайна откочевали на Север и не торговали с Американской меховой компанией, пока упомянутые агенты не покинули страну.
Особо тяжелые последствия для черноногих имело нападение регулярной воинской части под командованием полковника Бэкера на мирный лагерь одного из кланов пикуни. Идея генерала Фила Шеридана, знаменитого «умиротворителя Запада», – «хорош только мертвый индеец» – стала к тому времени достаточно популярной в определенных кругах США. Даже сам президент Хейс в послании к конгрессу в 1877 г. нашел нужным отметить: «Многие, если не большинство наших войн с индейцами возникли из-за нарушенных обещаний и договоров нашей стороной».
В этих условиях полковник Бэкер мог не стесняться в выборе средств. После настоящего побоища – безжалостного избиения стариков, женщин и детей – черноногие прекратили неравную борьбу. В «Моей жизни среди индейцев» Шульц объективно и достаточно подробно рассказывает об этом эпизоде. Кларк Уисслер считает, что в результате этого удара пикуни-пиеганы «были полностью сломлены. Они морально опустились, узы социального контроля ослабли, численность их уменьшилась». Они полностью подчинились властям Соединенных Штатов, согласились жить под контролем специально назначенного агента и не пересекать канадскую границу. Остальные племена черноногих (и часть пикуни, откочевавших в 1850 г. на Север и получивших в англоязычной литературе название северных пиеган) стали канадскими индейцами.
Но наиболее страшные испытания для черноногих были еще впереди. Пока существовали бизоны, племена еще могли поддерживать определенный уровень благосостояния. Но в начале 80-х годов поголовье бизонов резко упало. Хищническая охота ради шкур, которую вели белые охотники и сами индейцы, выбила, казалось, неисчислимые бизоньи стада. Это была самая настоящая катастрофа, которая из всех черноногих в наибольшей степени ударила именно по пикуни. Д.Шульц воспроизводит драматические сцены гибели значительной части племени под бездушным и алчным руководством правительственного агента США, предпочитавшего вместо индейцев кормить своих кур. В результате всех этих выпавших на пикуни несчастий численность племени сократилась с 7500 человек, по подсчетам Кэтлина в 1832 г., до 1635 человек в 1883 г.
В последующие годы происходило дальнейшее ограбление ослабевшего племени. Вспомним описанный Шульцем эпизод, когда в угоду скотовладельцам регулярная воинская часть США по приказу из Вашингтона без каких-либо законных оснований вынудила индейцев покинуть богатый охотничий участок на их собственной, признанной ранее договорами с правительством США земле и переселиться в резервацию.
Только в XX столетии, по мере того как черноногие в США и Канаде (черноногие в Канаде от голода и оспы пострадали значительно меньше) постепенно приспособились к образу жизни белых, численность индейцев стала постепенно возрастать. Но и в настоящее время ученые считают, что черноногих осталось около 12 тыс. человек, племена сильно метисизированы, значительная часть молодежи утратила язык своих предков.
В то же время появляются и свидетельства известных успехов акклиматизации индейских народов к требованиям современной жизни. Так, как пишет Эйлен Дженнесс, в Канаде вклад черноногих составляет значительную долю в сборе урожая зерна в прериях.
В сложном положении находятся индейцы в США – сохраняется проблема их органичного вхождения в американское общество. Журнал «Экономист» в 1989 г. привел некоторые данные о численности в настоящее время индейцев (тех племен, о которых говорится в повестях Д.Шульца):
Навахо.......................................................... 158 633
Сиу................................................................ 78 608
Пуэбло.......................................................... 42 552
Общая численность всех индейцев в США определялась в 1,4 млн. человек. Правительство США проявляло непоследовательность в своей «индейской политике», то поощряя распродажу индейских земель (с 1887 по 1934 г.), то (с 1934 г.) субсидируя индейские резервации (около 3 млрд. долл. в год). Эта политика принесла выгоды лишь сравнительно небольшой верхушке индейских вождей. Известность в США, например, получил П.Макдональд, вождь навахо, который летал самолетами по всей территории страны и прославился своими махинациями. Племенной совет высказал ему недоверие, однако судья племени его поддержал.
В резервациях США в 1989 г. жило около трети индейцев, среди них много безработных (только в резервации навахо – 40%). Средние доходы индейской семьи составили 70% средних показателей по стране, 16% домов индейцев не имели электричества, почти треть их составляли бедняки. Во многом для характеристики теперешнего положения индейцев сохранили свое значение слова героя повести Шульца «Ловец орлов»:
«Что же видим мы теперь? Наши дети забыли все, чему учили их отцы, но не приняли и учения белых... Не имея ни силы, ни знаний, чтобы идти путем белых, они влачат жалкое существование, голодают, болеют и умирают... Белые отняли у нас все: нашу землю, стада, дичь, даже наши верования и обычаи...»
* * *
Сообщив читателю об основных вехах истории черноногих, перейдем к вопросу о том, как они отразились в повестях Шульца. Для того, чтобы отчетливее представить творческую лабораторию автора, нужно выяснить вопрос, в какой мере в его произведениях соотносятся вымысел и действительность.
В этом смысле благодатным материалом является неоднократно публиковавшаяся у нас повесть «Ошибка Одинокого Бизона». В ее основе лежат два реальных события истории черноногих.
Так, на Шульца сильное впечатление произвел разгром черноногими гровантров и кроу в 1866 г. (по другим данным, в 1867 г.) в районе Сайпресс-Хиллс. Это сражение американские ученые оценивают как самое большое поражение гровантров за всю их историю. Черноногие потеряли всего 10 человек, а их враги – от 360 до 400.
Этот эпизод Шулъц подробно описывает в «Моей жизни среди индейцев», где о нем рассказывает Встающий Волк. В 30-х годах Шульц по меньшей мере дважды возвращается к нему – заново подробно описывает обстоятельства сражения и дает один из вариантов захвата Женщины Кроу в этом же бою. Рассказы появились в американской периодической печати.
Знал, видимо, Шульц и опубликованные в 1904 г. У. Вагнером записки торговца мехами и траппера 3. Леонарда, который поведал о столкновении, происшедшем в 1834 г. между пикуни и кроу. В том году небольшой клан пикуни (69 палаток), кочевавший отдельно от остальных черноногих, внезапно подвергся нападению всего племени кроу, атаковавшего его в конном строю. Все пикуни были убиты.
В своей повести «Ошибка Одинокого Бизона» Шульц творчески переосмысливает и объединяет оба события: победоносную битву 1866 г. и нападение кроу в 1834 г. У Шульца Одинокий Бизон и его семья своевременно извещают пикуни о готовящемся набеге кроу. Как и в реальной битве у Сайпресс-Хиллс, это позволяет принять необходимые оборонительные меры и успешно отразить врага.
Следовательно, реальность и вымысел тесно соседствуют в этой повести и придают ей особый колорит.
Одним из характерных приемов творчества Шульца было его стремление поместить действие произведения в ту местность, которую он хорошо знал лично по своим торговым и охотничьим поездкам. Такими излюбленными районами были Малые Скалистые горы, притоки реки Йеллоу (Эрроу и др.), берега Марайас, Титона, Сан и впадающих в них рек. К описанию этих мест Шульц возвращается во многих повестях («Ловец орлов», «Ошибка Одинокого Бизона», «Моя жизнь среди индейцев» и др.). И нужно признать, что личные впечатления позволяли ему воссоздать природный фон красочно.
В ткань повествования Шульц охотно вводит рассказы лиц из своего ближайшего окружения. Особо повезло в этом отношении Женщине Кроу, романтической истории которой посвящаются многие страницы его повестей. При этом, придерживаясь основной канвы, Шульц иногда варьирует отдельные эпизоды ее жизни. Американский биограф Шульца Кейт Сиил уже обратил внимание, что в четырех произведениях Шульца эпизод ее освобождения от кроу давался по-разному, захватившие ее индейцы носили разные имена: Глухой Индеец – в «Моей жизни среди индейцев» (1907г), Одинокая Выдра – в «Женщине Птице» (1918г.), Пятнистый Лось – в («Бизоньих Шкурах»; (1939г.) и Острие Ножа – в «Избиении гровантров» (1940г.).
При этом в одних своих произведениях он относит этих индейцев к кайна, в других – к пикуни.
Равным образом варьируются и обстоятельства захвата ее черноногими – от мелкой стычки при попытке кроу угнать у кайна лошадей до крупного сражения между пикуни и соединенными силами кроу и гровантров в 1866 г. у Сайпресс-Хиллс.
Приведенные примеры показывают, что к произведениям Шульца нельзя предъявлять строгих требований, с которыми подходят к историческим работам (хотя исторический материал он знал превосходно). В Шульце прежде всего силен беллетрист с большой долей авторского вымысла, не ставивший часто целью добиваться абсолютной точности датировки факта, то есть писатель в нем брал верх над историком.
* * *
Отдельный большой вопрос – вопрос публикации произведений Шульца в СССР. Нашему читателю Шульц стал известен в конце 20-х годов. В 1929 г. начал выходить четырехтомник его сочинений, вобравший все повести, вошедшие в настоящий сборник (исключая «Мою жизнь среди индейцев», увидевшую свет только в 1962 г.). В подготовке и выпуске книг Шульца на русском языке большую роль сыграли Е.Ланн (научное руководство) и А.Кривцова (перевод и обработка текста), которые были страстными пропагандистами его творчества.
Однако время, когда появились книги Шульца на русском языке, было далеко не самое благоприятное для них: все более и более усиливался цензурный пресс. Книги могли выйти только с существенными изъятиями и переделкой в нужном духе. К сожалению, в таком «адаптированном» виде они выходят и в настоящее время.
Переделка работ Шульца (еще раз повторим, что это была не вина, а беда первых публикаторов) шла по двум главным направлениям. Первое условно можно назвать «механическим». С помощью ножниц изымались куски текста, преимущественно связанные с религиозными воззрениями индейцев.
Этот прием иллюстрируем примером из «Ошибки Одинокого Бизона». Вспомним красочный эпизод, когда Черная Выдра и его сестра оказываются в смертельной опасности, попав в мчащееся стадо бизонов: «...казалось мне, что эта лавина косматых тел влечет нас к смерти. И вдруг положение наше резко изменилось. Не знаю, что побудило вожака-бизона круто повернуть налево...»
Сопоставим это место с тем, что есть в оригинале Шульца:
«Снова сомкнулись вокруг меня бизоны, и я заметил, что лошадь моя, которой пришлось теперь везти двух седоков, выбивается из сил... Все сильнее и сильнее хлестал я лошадь и молил Солнце о помощи: «Сжалься над нами, Солнце и Вы, стоящие высоко над нами. Мы еще только дети. Мы хотим жить. Сжальтесь и выведите нас из этой живой реки смерти».
И как только я высказал это, я почувствовал, что моя молитва дошла: вожак бизонов внезапно свернул налево».
Разница между текстами весьма существенная.
Или другой пример из повести «Апок, зазыватель бизонов». Видимо, в последний момент у кого-то вызвало возражение описание второго поста Апока, когда его вторым «тайным помощником» становится сокол. Изъяв это видение у Апока, публикаторы сделали немотивированным позднейшее обращение Апока за помощью именно к соколу (сами обращения из текста удалены не были). Читателю оставалось только догадываться, что где-то текст выпущен.
Или вспомним, как в «Сыне племени навахов» герой повести в Санта-Фе продает шкуру медведя:
«Какой-то испанец обещал дать несколько бочонков с огненной водой. Я не знал, что это такое, и вопросительно посмотрел на Начитиму, но он нахмурился и сердито покачал головой. Позже он мне объяснил, что испанцы всегда предлагают индейцам огненную воду, которую называют виски (?). Но от виски люди заболевают, слабеют и скоро умирают, а испанцам это на руку, так как они давно уже хотят завладеть всей нашей страной».
Текст очень интересный и с исторической точки зрения в общем правдивый (пожалуй, исключая только то, что все-таки пили испанцы – ром или виски?). Действительно, белые во многом повинны, и в том числе в спаивании индейских племен. Сложность только в том, что в английском оригинале повести Шульца цитируемого куска просто нет – все это было дописано за автора для должного обличения колонизаторов.
Но все эти примеры – в одном случае исключение авторского текста, в другом дописывание за него – сравнительно просты. Более сложным представляется прием, когда вторжение в авторский текст существенно повлияло в концепционном отношении. Это прежде всего относится к «Сыну племени навахов» и «Моей жизни среди индейцев».
Напомним, что в первой из повестей рассказчик – «летний кацик» тэва – представляет народ древней земледельческой культуры, со сложными и детально разработанными религиозными воззрениями, идущими с древних времен. Поэтому так органичны в оригинале повести многочисленные моления, обращения к Тем, кто выше нас. Именно боги определяют у тэва человеческие поступки, и мысли о «благословенном и прекрасном Подземном мире» (своеобразном аналоге христианского рая) занимают в их воззрениях важное место. Все это в начале 30-х годов было неприемлемо. Публикаторам пришлось переделать повесть весьма радикально. Сохранив фабулу и основную линию сюжета, им пришлось давать другую мотивацию поступков ее героев.
Как это делалось, покажем на одном из центральных эпизодов, когда главный герой повести принимает решение войти в племя тэва и отказаться от прежнего замысла бежать к навахам. Раньше публиковалось так:
«...Мужчины снова запели песню, которую я только что слышал... Не понимая слов, я чувствовал, что они поют древнюю песню своего племени, которая вдохновляет их на великие подвиги. ...Я вспоминал чудное пение и думал о том, что у моего племени нет древних песен. И тогда захотелось мне самому сидеть в киве и петь вместе с воинами. Но для этого я должен изучить язык тэва».
Что же в действительности происходит в повести Шульца?
Юноша-навах слышит песню-молитву тэва, слова которой его волнуют. Он воспринимает ее как древнюю молитву земледельцев, боги которых оказались сильнее богов навахов, поскольку воины его отца потерпели сокрушительное поражение. И именно желание принять новых богов, обратиться к ним на языке тэва вызывает у него желание изучить новый язык.
«Дивной показалась мне эта песня, и я невольно затаил дыхание... Слова я понял, это была песня-молитва богам тэва, богам их отцов – древних земледельцев каньона Челли, богам много более могущественным, чем у моего родного народа... Я не мог уснуть и все думал об удивительной песне и о могуществе богов тэва. И я захотел, чтобы они стали моими богами. Может быть, они ими и будут, если я обращусь к ним с просьбой о помощи. Но чтобы сделать это, я должен хорошо выучить язык тэва».
Как видим, разница между тем, что публиковалось, и тем, что есть у Шульца, на самом деле принципиальная.
Или другой пример. Тэва оплакивают погибших в бою с навахами. Какой-то старик повторяет:
«Вы, оплакивающие умерших, утешьтесь! Настанет день, когда мы отомстим за них!
– Но никто не вернет моего дорогого сына, – со вздохом сказала Келемана».
А в тексте Шульца так:
«Оплакивающие умерших, утешьтесь: вы не навсегда расстались со своими близкими, придет время, когда вы встретитесь с ними в благословенном и прекрасном Подземном мире!
– Мой сын, мой добрый, красивый сын! О, слишком рано он ушел туда, – стонала Келемана».
Смысловое различие между цитируемыми отрывками весьма существенно.
Вытравливание из повести «религиозных мотивов» привело к тому, что на протяжении 30-х годов ее текст все более ухудшался, дефектов в нем становилось все больше. Это хорошо просматривается в эволюции отношения публикаторов к так называемым скоморохам: у тэва существовала особая группа «близких к богам» Творцов Радости – жрецов-скоморохов. Если в первых изданиях повести при изложении мифа о происхождении народа тэва о них еще говорилось, то к 1940 г. они почти повсюду в повести были изъяты, а там, где этого сделать было нельзя (при рассказе об их участии в суде над Уампином), они превратились в маловразумительных «советников».
Серьезно искажена авторская концепция и в автобиографической повести «Моя жизнь среди индейцев». До сих пор без каких-либо оговорок повесть публиковалась в урезанном виде (не 37 глав, как у Шульца, а 36). Здесь опасения подготовителя текста вызвала симпатия Шульца к отцам-иезуитам, энергично помогавшим черноногим выжить в страшный Голодный год, когда были истреблены бизоны. При подготовке к русскому изданию из числа «главных действующих лиц» был произвольно исключен патер Прандо, а также целая глава – XXXVI («Помощь одного из «Черных платьев»»), где Шульц высоко оценивает помощь иезуитов. Не увидели свет яркие и образные строки, без которых история освоения Дикого Запада становится неполной.
«Я не считаю себя религиозным, далек от этого, – писал между тем Шульц. – Но как я могу не одобрить деятельность этих иезуитов! Они всегда были на переднем фронте здесь, в Америке. Преодолевали мучительные трудности, холод и жару, голод и жажду, им угрожали столько опасностей, сколько не имел ни один другой представитель религии».
Свое восхищение самоотверженностью и подвигом бескорыстия отца Прандо (ставшего его другом) Шульц выражает и в других до сих пор не публиковавшихся местах повести:
««Заблуждение фанатика», «глупость», скажут многие из вас. А может быть, правильнее будет, если мы будем относиться ко все еще существующим подобным людям с уважением и чем-нибудь сродни благоговению? К таким людям, готовым ради веры, которую они имеют и хранят, вынести все, что для этого потребуется».
Восстановление этих и других изъятий – долг тех, кто публикует в настоящее время произведения Д.Шульца – талантливого и оригинального американского писателя, увлекательно рассказавшего об истории, обычаях и жизни самобытного индейского народа – конных охотников на бизонов.
В настоящем сборнике нами заново выверен (в случае разыскания оригинала на английском языке) перевод, уточнены написания имен, терминов и географических названий. Отдельные существенные места, пропущенные ранее, переведены заново. Нами же составлены примечания (авторские пояснения оговорены особо).
В.С.Антонов,
кандидат исторических наук
кандидат исторических наук
