— Не будем больше никогда уезжать отсюда, — сказала Нэтаки, — будем жить здесь спокойно и уютно.

Но я ответил, как когда-то, что мы не можем всегда поступать, как хочется, что через несколько недель или месяцев придется, может быть, снова пуститься в путь за бизонами.

Ягода совершил в мае обзорную поездку по области, где водятся бизоны; когда он вернулся, мы стали готовиться к устройству торгового пункта на Миссури в месте под названием Керрол, примерно в ста пятидесяти милях ниже Форт-Бентона. Стил и Броадуотер, компаньоны, владевшие большим транспортным предприятием «Даймонд Р», построили этот пункт несколько лет тому назад, намереваясь перевозить отсюда доставляемые пароходами грузы прямо в Хелину, но по ряду причин из этого проекта ничего не вышло, и возведенные ими строения уже давно сползли в наступающую на берег реку. Мы выбрали это место потому, что оно расположено к югу от гор Литтл-Роки и к северу от гор Сноуи; от него шли хорошие колесные дороги и, главное, казалось, что оно находится в самом центре той области, где оставались еще бизоны. Мы послали надежного индейца на север в Канаду известить черноногих и бладов о нашем намерении, и они согласились спуститься вниз по реке в этот район, как только смогут. То же сказали наши ближайшие соседи пикуни. Мы рассчитывали на большую торговлю и, как оказалось, не ошиблись.

Около первого июля (1880 года) мы сели в Форт-Бентоне на пароход «Ред Клауд» — Ягода, Женщина Кроу, Нэтаки и я. С нами ехал также француз-полукровка Эли Гардипи, лучший ружейный стрелок, лучший охотник на бизонов и вообще лучший из всех охотников, которых я знал. Он был шести футов двух дюймов ростом, несколько худ. Я никогда не видел человека, который мог бы идти или бежать наравне с ним — Гардипи обладал легкими и мускулами необычайной выносливости. В устье Джудит мы увидели бизонов; они покрывали речные долины, река казалась черной от переплывающих ее стад — одни направлялись на север, другие на юг. Мы увидели также стада оленей, вапити и антилоп, а на голых скалах и холмах много горных баранов. Зрелище всей этой дичи радовало глаз и вызывало изумление «новичков»-пассажиров. Они ринулись за своими ружьями, дробовиками и игрушечными пистолетами, но капитан парохода запретил стрелять. Впрочем, он сказал Гардипи, что хотел бы поесть жареного седла горного барана, и разрешил убить одного. Вскоре мы увидели прекрасного крупного самца, стоявшего у вершины холма и глядевшего на нас. Баран находился не менее чем в трехстах ярдах от парохода, но через мгновение раздался треск выстрела из ружья Гардипи; баран сорвался сверху, покатился и с громким всплеском свалился в реку. Капитан дал задний ход большому кормовому колесу и стал ждать, пока туша не подплывет к борту: здесь матросы вытащили ее на палубу. Пожалуй, более трудного выстрела мне не приходилось видеть. Новички собрались вокруг Гардипи и уставились на него, открыв рты от изумления.

Мы прибыли в Керрол к концу дня. На борту было много тонн наших товаров; матросы с поразительной быстротой выгрузили все на берег. Обоз Ягоды с бычьими упряжками прибыл раньше нас сухим путем, и рабочие уже выстроили вместительный двухкомнатный бревенчатый дом; одна из комнат предназначалась для кухни, другая для столовой. Мы немедленно заняли дом, и женщины приготовили хороший обед.

К середине сентября форт уже хорошо подготовился к зиме; построили большую бревенчатую лавку со складом размером 40X125 футов, коптильню для копчения языков бизона и спальные помещения. Исполняя свое обещание пришли с севера черноногие и блады, а немного позже прибыло около двух тысяч канадских кри, предводительствуемых вождем Большим Медведем. Пришло также много индейцев ред-ривер, французов и англичан-полукровок со своими неуклюжими скрипучими повозками на двух колесах без железных ободьев. Очевидно, нам не грозил недостаток покупателей. Торговец-конкурент открыл еще до нас небольшую лавку ярдах в двухстах выше по реке. Он никогда раньше не занимался торговлей с индейцами, но хвастал своими коммерческими успехами в Штатах и говорил, что скоро отберет у нас всю торговлю, хотя у него и не такой большой запас товаров. Когда на противоположном берегу реки появились черноногие, он переправился к ним и пригласил вождей к себе на обед. Они все сели к нему в лодку и переехали через реку, но, как только ступили на берег, прямиком отправились на наш пункт, где черноногих ждала знакомая им радушная встреча. Трудно себе представить более огорченного человека, чем этот торговец. Еще до того как кончилась зима, он перенес и другие огорчения. Мы позаботились о том, чтобы он не скучал.

Северные черноногие дружили с кри, в некоторой степени племена эти связаны смешанными браками. Оба племени всю зиму стояли лагерем бок о бок в речных долинах около нас. Однако блады находились с ними не в таких дружественных отношениях и охотились к югу от реки у подножия гор Сноуи. Вожди племен бладов и кри заключили своего рода перемирие, договорившись, что по крайней мере на эту зиму между племенами не будет столкновений. Но пикуни не хотели встречаться со своими исконными врагами и охотились в местности на западе от нас, время от времени высылая военный отряд, чтобы убить несколько кри и угнать у них табуны. Кри с нами не торговали.

Нэтаки и Женщина Кроу пришли в сильное негодование, когда увидели подъезжающих с севера кри.

— По какому праву, — спрашивала Женщина Кроу, — они здесь. Солдаты должны были бы прогнать этих кри назад в их заросшие кустарником болота. Неправильно разрешать кри убивать бизонов и прочую принадлежащую нашему племени дичь.

— Это собаки, питающиеся собачьим мясом! — воскликнула Нэтаки. — Если ты собираешься пригласить их вождей на обед, то ищи кого-нибудь, кто приготовит еду, потому что я готовить не буду.

И Нэтаки сдержала свое слово. Увидев, как она к этому относится, я отыскал семейство английских полукровок, которое взяло на себя обслуживание компании. Нэтаки потеряла в войне против кри брата и дядю, и я не мог винить ее за такое отношение к этому племени. Однако пикуни всегда побеждали кри, так как были храбрее, лучше вооружены и лучше ездили верхом. Некогда пикуни сразились с кри там, где сейчас стоит город Летбридж, в провинции Альберта; в этой битве было убито двести сорок человек кри, еще много утонуло при попытке спастись вплавь по реке.

Не могу объяснить почему, но и я чувствовал глубокую неприязнь к кри; может быть, потому, что враги Нэтаки, естественно, были и моими врагами. Мне стыдно признаться, я ненавидел и презирал кри, внешний их вид, ухватки, даже язык. Я скоро выучил слова на языке кри, обозначающие различные предметы торговли, но ни за что не применял этих названий, делая вид, что не понимаю, и заставлял кри или требовать нужное на языке черноногих, который большинство кри знало, или же при помощи языка жестов. Их вождь Большой Медведь был низкорослый, широкоплечий человек с грубыми чертами лица и маленькими глазками; волос на его голове, казалось, никогда не касался гребень. Я никак не мог узнать, почему он стал вождем. Он, видимо, не обладал даже средним умом, а его военные заслуги не шли в сравнение с заслугами среднего воина из черноногих.

Еще больше, чем кри, мне были неприятны их сводные братья французы-полукровки от индианок кри, племя ред-ривер.

Луи Риэль! Как хорошо и все же как мало я знал этого вождя восстания ред-риверов Канады в 1885 году. Риэль был красивый мужчина, хотя его блестящие черные глаза глядели не совсем уверенно, даже немного бегали; и у него были такие вежливые манеры. Еще за тридцать-сорок ярдов от вас он снимал свое широкополое сомбреро широким жестом и подходил к вам с поклонами и улыбками, наполняя воздух высокопарными комплиментами. Он получил хорошее образование; иезуиты готовили его в священники, но кое-какие проступки помешали его посвящению. Я думаю, что именно образованность была причиной поражения Риэля, так как он переоценил себя и свою силу. Все-таки я не мог решить, действительно ли он верил в свое дело и в то, что он может исправить несправедливое зло, как он выражался, причиненное его угнетенному и обманутому племени, или же он затеял всю эту драку, рассчитывая, что канадское правительство откупится от него и он будет потом жить в богатстве. Возможно также, что в оценке самого себя, своего племени и своего положения сказывалась неуравновешенность Риэля. Он появился у нас с приходом ред-риверов из северных прерий и скоро стал пользоваться расположением Ягоды благодаря исключительному умению гладко и убедительно говорить. Он хотел получить у нас в кредит товары, чтобы торговать в своем лагере, и мы их ему дали. В течение почти двух лет он имел у нас открытый счет. Счет и сейчас открыт, так как он уехал, исчез в одну ночь, и остался должен семьсот долларов.

— Так, — сказал Ягода, — пожалуй, мы с ним в расчете: он поклонился нам приблизительно семьсот раз, и я считаю, что такие величественные и низкие поклоны стоят примерно доллар за штуку.

Никто из ред-риверов, кроме Риэля, не имел ни малейшего представления о силе канадцев и стоявших за ними англичан. Но он-то знал все, так как бывал на востоке в Оттаве, Монреале и Квебеке и чтением приобрел общие знания обо всем мире. Но здесь, близ нашего торгового пункта, он устраивал одно собрание за другим и взвинчивал свое племя до состояния предельного энтузиазма, уверяя что канадцев-англичан мало, что они неопытны, и индейцы всего за несколько недель смогут покорить врагов силой оружия. Когда индейцы спрашивали наше мнение, мы говорили, что нет ни малейшего шанса победить канадцев, и то же самое говорил живший с ред-риверами католический священник отец Скаллин. Он был прислан епископом Эдмонтонским, чтобы заботиться о духовных нуждах различных племен. Скаллин бегло говорил на языках кри и черноногих и на канадско-французском наречии. Я сомневаюсь, чтобы Риэлю удалось вызвать восстание ред-риверов, если бы в стране сохранились бизоны. Но когда индейцы уже не могли больше существовать охотой на бизонов и начали голодать, они впали в отчаяние, и произошел взрыв. Восстание началось через четыре года после того, как мы впервые обсуждали эти вопросы на берегах Миссури. Все они, вместе взятые — кри и ред-риверы, — не смогли проявить себя в бою так, как это сделала бы горстка черноногих. Риэля судили, приговорили к казни и повесили как изменника.

Ред-риверы, прибывшие с севера, — дети англичан и шотландцев, совершенно не походили на французов-полукровок: торговать и встречаться с ними было просто удовольствием. Женщины этих ред-риверов большей частью голубоглазые, розовощекие блондинки, а мужчины рослые, мускулистые, крепкие, воплощение мужественности — на них приятно было смотреть. Но, позвольте! Я не должен огульно осуждать полукровок-француженок. Я вспоминаю, что некоторые из них казались чрезвычайно милыми, даже в темных, иностранных нарядах, в которые они одевались. Помню, например, некую Шели, муж которой, француз, погиб во время погони на бизонов.

Бизоны продолжали пастись поблизости от нас, и число их, видимо, не уменьшалось, несмотря на то, что ежедневно на охоту выезжала целая орда. Один раз я поехал с несколькими ред-риверами. Мы вскоре завидели стадо, как только выехали за край долины. Мои спутники, скрытые от бизонов крутым бугром, спешились, сняли шляпы и, став на колени, начали креститься. Какой-то почтенный старец произнес длинную молитву об успехе охоты и о том, чтобы ничего дурного не приключилось ни с ними, ни с лошадьми во время погони. Потом они вскочили в седло и понеслись, бешенно нахлестывая лошадей и проклиная их самыми ужасными проклятиями, какие только знали. Кое-кто, кому не хватало слов на родном языке, орал проклятия на ломаном английском.

— Поль, — сказал я одному из ред-риверов, когда погоня кончилась, — а если бы ты погиб во время погони, куда бы отправилась твоя душа?

— Как куда? Конечно, к доброму богу.

— Но после молитвы ты проклинал свою лошадь. Ты произносил ужасные проклятия.

— А!.. Но ведь это говорилось в пылу погони, чтобы поганая скотина скакала быстрее. Добрый бог несомненно знает, что я не хотел его оскорбить. Моя — как это называется — душа отправилась бы в хорошее место.

Чтобы обслуживать бладов и большой лагерь ред-риверов, мы устроили поздней осенью филиал нашего торгового пункта на Флат-Уиллоу-Крике, притоке Масселшелл. Я ездил туда несколько раз в течение зимы, проезжая мимо больших стад бизонов и антилоп; один раз я видел табун диких лошадей, гораздо более диких, чем бизоны, среди которых они бродили. У подножия гор Сноуи, с которых берет начало Флат-Уиллоу, водились огромные стада вапити и оленей, и мы скупали их шкуры в большом количестве.